Василий Сахаров - Когда пришла чума [litres]
Приняв окончательное решение, стали собираться. Проверили бензовоз, который пойдёт с нами, и микроавтобусы. Вооружили работяг и распределили, кто на чём поедет. А далее – погрузка. Добра было много, но мы отщипнули лишь небольшой кусок. Почти всё оружие с нами. Пять ящиков с медикаментами, в основном антибиотиками и витаминами. Двадцать ящиков с продуктами. Пятьдесят слитков золота – природная жадность сказалась. Кое-что из одежды, а также оптика, боеприпасы и радиостанции. Больше ничего взять не смогли, объём транспорта забили.
Сборы закончились. Дядька выпустил пленников, рядом с которыми встали женщины-рабыни, и обратился к Паше:
– Я обещал сохранить тебе жизнь?
– Да, – прохрипел раненый.
– Живи.
– Оружие оставишь?
– Две «сайги» брошу на другом берегу. Там же боеприпасы.
– Спасибо.
– Кореша своего, Веретено, если захочешь, найдёшь на хуторе. Он мерзавец, но пусть живёт. Захочешь, сможешь его забрать.
– Понял.
Андрей Иванович посмотрел на рабынь:
– А вы теперь куда? Может, отвезти подальше от этого места?
Девушки переглянулись и, видимо надеясь на Пашу и его «доброту», которую он уже успел продемонстрировать, отдав их бойцам, ответили одновременно:
– Мы останемся.
«Дуры, – глядя на них, подумал я. – Вас уже один раз использовали и снова в рабынь превратят. А вы нас боитесь. Ну и ладно. Поступайте как знаете, у каждого свой путь».
Мы покинули заимку, перебрались через реку и к вечеру были на хуторе, вокруг которого кружилась стая почуявших поживу волков. Но нам от них угрозы никакой, а потому мы серых не отстреливали. Боеприпасов жаль, и не хотелось лишний раз шуметь. А ещё что запомнилось – лайка пленного старика. Она крутилась возле дверей, чуяла хищников, и жалобно скулила. Вот же люди: и предать могут, и слово плохое за спиной сказать, а собака ждала хозяина, не уходила. И это настолько умилило наших подруг, что они впустили лайку в дом, чем сильно обрадовали девчонок.
Вот только хозяин собаки её уже не увидел. Старик не выдержал, подвело здоровье, помер он. Поэтому лайку мы забрали с собой. Не бросать же её одну. Тем более что Паша, скорее всего, за своим дружком возвращаться не станет. Он не альтруист и человек без чести. Но это уже не наша забота, нас снова ждала опасная дорога.
24
Паша стал действовать сразу, как только автоколонна из трёх машин покинула заимку. Он покосился на Лёньку Большакова, который стоял рядом с матерью, а затем, превозмогая боль, заковылял к избе.
– Ты куда? – спросила его жена.
– Заткнись! – злобно бросил Паша, и жена отшатнулась.
Некогда правая рука Большого, Паша давно думал о том, что нужно идти своим путём. И теперь, когда пахана нет, а Веретено находился далеко, он решил, что всё в его руках. Поэтому, войдя в жилище, Паша приподнял половицу и достал запасной ПМ, передёрнул затвор и вышел.
– Лёня! – позвал он парня.
Юноша обернулся, и Паша без колебаний выстрелил в него. Девятимиллиметровая пуля вошла точно в лоб, и Ленька упал. Его мать, ещё не осознавая, что произошло, посмотрела на своего единственного ребёнка, и Паша выстрелил в неё. Две пули, одна за другой, попали в тело женщины, и она рухнула на сына.
– Вот и всё, – тихо сказал Паша, опуская пистолет.
– Ты что наделал?! – закричала жена и набросилась на него.
Паша отмахнулся от супруги, ударил её, и она, закрывая окровавленное лицо ладонями, заплакала. А муж сказал:
– Лёнька был для нас угрозой и мог предъявить, что я привёл сюда убийц Большого, которые нас ограбили. Или он – или я. Рано или поздно этот вопрос должен был возникнуть, но я его решил. Ты меня поняла?
– Да… – протяжно ответила жена и спросила: – Как же мы дальше?
– А дальше всё будет хорошо. У нас семья и есть помощницы, – кивнул он на девок, которые смотрели на него с испугом. – Так что не пропадём. Жратвы много, опасности нет. Слышишь меня?
– Слышу.
– Оботрись и приведи себя в порядок. А потом ступай к детям, посмотри, как они.
Супруга без споров направилась к двум мальчикам, девяти и одиннадцати лет, и шестилетней дочке. А Паша стал отдавать приказы девкам: что сделать, что принести, что закрыть. Он в самом деле верил, что теперь всё будет хорошо. Однако Паша ошибался.
На следующий день вернулись дезертиры, бойцы Большого, которые сбежали в Киров. Только было их уже не семеро, а четверо, все вооружены и заражены. Паша встретил их недоброжелательно, но остановить боевиков не смог и поздно заметил на их телах следы болезни. Что делать? Он попытался уйти в лес. Но боевики поговорили с девками и узнали, что Большого нет, он не опасен. Поэтому с Пашей не церемонились. Его пристрелили, жену забрали в дом на потеху, а детей, как это ни странно, пожалели.
Кутёж на лесной заимке длился два дня, и ещё три дня ослабевшие боевики, изнасилованная жена Паши и девки глотали бесполезные антибиотики и медленно умирали.
Дети это время отсиживались в сарае и выползли, когда все умерли. А они выжили. Оказалось, у них был природный иммунитет от отца… Так и возникло новое поселение. Дети спалили осквернённый злодействами и болезнью дом и стали жить в соседнем. Осень и зиму они перебедовали. Благо припасов хватало. А дальше было легче.
25
– Дай бензина! Хоть канистру! Будь человеком! – Перед машиной стоял худой мужчина в рваной майке и грязных шортах. В левой руке – ржавая канистра, а в правой – ломик. Голос умоляющий, а лицо простое, но глаза злые, недобрые. И что самое плохое, за его спиной, держась в отдалении и отслеживая нашу реакцию, ещё полсотни человек.
Пока они боялись автоматов, которые все мы выставили перед собой, прикрываясь дверями микроавтобуса, но в любую минуту толпа могла сорваться.
– Пошёл отсюда! Считаю до трёх! Не уйдёшь – пристрелю!
Голос Андрея Ивановича звучал грозно, и он не шутил. В самом деле пристрелит, чтобы отпугнуть толпу. А я в очередной раз пожалел, что мы взяли с собой бензовоз. Все заправки на нашем пути были закрыты, а в деревнях, если их ещё не посетила чума, сидели обозлённые мужики, которые не подпускали чужаков и при случае грабили проезжих. А тут мы, такие красивые, с бензовозом в колонне. Поэтому все, кого мы встречали на пути, хотели одного – топлива. Вот только мы не останавливались. Выстрелами отгоняли бедолаг, которые застряли на дороге, кружили по местным дорогам и почти прорвались к повороту на Аким. Ещё немного, всего семь-восемь километров по трассе на Ухту, – и поворот налево. А дальше по грунтовке доберёмся до родины Ивановых. Но снова заминка.
– Раз! – разнёсся над дорогой голос дядьки.
– Да хоть три! – закричал мужик. – У меня выхода всё равно нет! В Ухту не пускают! Бензин кончился! Жрать нечего! А у меня три пацана и мать больная в машине! Терять нечего!
– Чем больна мать?! – Андрей Иванович едва не выстрелил, и я заметил, как дрогнул его палец на спусковом крючке.
– Сердце у неё больное! – Мужик, психуя, бросил на дорогу ломик. – Любой, кто в лагере, подтвердит! У нас нет больных! Пока нет! Но если останемся, все сдохнем! Дай бензина!
Дядька покосился на меня, и я сказал:
– Он не уйдёт. Упёртый. А если отступит и мы вперёд поедем, толпа может с флангов накрыть. Не пулями, так камнями. А если у кого-то бутылка с горючкой, хана нам.
– Валим? – прошептал он.
– А что дальше? Всех не перестрелять.
– Они и так не уйдут. Даже если поделимся топливом.
– А может, рискнём?
Андрей Иванович задумался, помолчал и выкрикнул:
– Два!
Мужик завопил:
– Да есть у тебя душа или нет?! Ну, будь ты человеком!
– Три!
Автоматная очередь, выбивая из асфальта искры, прошлась под ногами просителя, и несколько каменных осколков попали в его тело. Мужик бросился на обочину, не выдержал, а толпа, крича и негодуя, стала рассасываться и хватать камни, палки и железки. Прав дядька, могут с флангов закидать. Огнестрелов при этом я ни у кого не заметил и сделал вывод, что их нет или стрелки прячутся в зелёнке, которая идёт вдоль трассы.
– Едем? – обратился я к родственнику.
– Погоди. – Он позвал мужика: – Тебя как зовут?!
– Андрей! – донеслось с обочины.
– Тёзка, значит!
– И что?!
– Ты куда ехать-то собрался?!
– Куда угодно! Только бы подальше отсюда!
– А сам откуда?!
– В Вологде жил, а так-то местный!
– Тёзка, дам вам бензина! Но не здесь! А то мне ваша куча-мала опасения внушает!
– А где?!
– Соберите канистры! Мы проедем километр вперёд, наполним их и оставим! Сами подберёте! Кстати, сколько вас здесь?!
– Людей больше ста! Машин всего тринадцать! Нам двести литров мало!
– Если есть ещё канистры, тащите!
– Десять минут погоди!
– Да-да! Только я впереди ждать стану!
